Возник вопрос: как их скрепить между собой? Выручил всё тот же телефонный кабель, который, разделённый пожильно, давал отличный материал для этого. Возились целый день, рация всё время стояла включенной. К вечеру плакат вывесили за окно. Но читать его стало некому, к темноте поток машин на Ленинградке прекращался совсем. Да и пожиже стал сам поток.

А на следующий день поток совсем спал, и на плакат с надписью «Здесь живые!» и частотой связи совсем никто не обращал внимания. К тому же плакат был направлен в сторону тех, кто въехал бы в город, но таких сумасшедших уже не осталось. Все бежали из него. А в городе оставались лишь бродячие мертвецы, которых стало очень, очень много.

Сергей Крамцов

26 марта, понедельник, вечер

Указатель «Учебный центр „Пламя“» стоял на месте, поэтому поворот нашли сразу. Территория «Пламени» начиналась примерно в трёх километрах от Ленинградского шоссе, туда вела ухоженная двухполоска, проткнувшая собой небольшой лесок. Пара пологих поворотов, лес закончился, и перед нами открылся вид на классический военный КПП с кирпичной будкой, зелёными воротами со звёздами, серым бетонным забором, убегающим в стороны. Однако на этом сходство с обычным КПП заканчивалось. Прямо вдоль забора, натужно рыча и выпуская в воздух клубы вонючего дыма, трудилась БТМ-3 [27] . Судя по всему, сверкающие от трения о грунт ножи копали траншею полного профиля, полтора метра в глубину. Отрывался уже второй круг траншеи, причём очень странной конфигурации.

Перед самым домиком КПП, чуть отступив, трудилась новейшая АЗМ-27 [28] , отгребая своим широким ковшом грунт, образуя нечто вроде заглубленного эскарпа с наклоном к забору, ограниченного помимо стенки ещё и бруствером. Прямо по брустверу бойцы и гражданские рабочие в спецовках разматывали оскалившуюся лезвиями спираль «егозы».

Я подумал, что, кроме как на картинках, я АЗМ в войсках не видел, их всё больше заменяли бойцы с лопатами. И первую вижу только сейчас, когда наступил конец света. Ирония.

Перед рабочими вразброс стояли три КамАЗа с наращенными вверх бортами. Хорошая идея, как видно, приходит сразу в несколько голов, вот и здесь в кузовах стояли военные, вооружённые автоматами с оптикой. Для данных обстоятельств — идеальное оружие. На дальностях до двухсот метров кучность вполне достаточная, проникающая способность пули по соотношению «Пуля оболочечная versus Лобная кость» тоже была удовлетворительной. Однако сюда зомби слишком не лезли. На поле перед КПП валялось не больше десятка трупов, а учитывая отсутствие следов на весьма ещё влажной и почти голой земле, никто их и не убирал. То, что курсы «Пламя» находятся на отшибе и не примыкают ни какому населённому пункту, играет в пользу военных.

На нашу машину бойцы из грузовиков не среагировали, и мы подъехали к площадке перед КПП. За забором тоже кипела какая-то работа, рычала техника, причём так громко, что объяснить вышедшему мне навстречу аж целому старшему лейтенанту, что же привело меня сюда, оказалось сложно. В конце концов я сунул ему блокнотный листок, который недавно дал мне после расстрела на Международном шоссе подполковник Пантелеев. Это помогло. Нас даже запустили за ворота, за которыми оказалось нечто вроде вала с той же «егозой» поверху, с которого можно было разнести все, что проедет в ворота. Сбоку от домика здоровый бульдозер насыпал длинную пологую горку, на которую явно планировалось загнать танк Т-72, который мог бы держать под огнем все подступы к КПП. Как догадался? Очень просто: уже одна такая насыпь была готова и на неё как раз загоняли танк. Всерьёз окапываются.

Мы минут пять простояли в виду двух крупнокалиберных пулемётов «Корд», установленных во временных огневых точках на крыше учебного корпуса, затем из домика КПП снова вышел старлей. Спросил, кто у нас старший, после чего приказал Шмелю и Пашке оставаться с машиной, а меня отправил в здание штаба, объяснив, как туда идти.

Я оставил товарищей наслаждаться шумом инженерной техники, а сам пешком направился в ту сторону, куда меня послал старлей. На территории «Пламени» народу было немало, хватало и военных, и гражданских. Все куда-то спешили, мимо проезжали грузовики с разнообразным грузом, в общем, люди были при деле.

На меня время от времени поглядывали, но внимания всерьёз не обращали. Уже потом я понял, что поглядывали даже не на меня, а на мой странный автомат, каких здесь отродясь не водилось. Недаром всё новое в армии начиналось обычно отсюда, поэтому некоторые вояки тащили на плечах АЕК-971 [29] . Заметил я и несколько АК-103 [30] , которые на вооружение приняты не были, как мне кажется, но, наверное, попадали сюда на испытания. Вот любители акаэмов их сейчас и приватизировали, как ещё более продвинутую версию любимого автомата. Я бы и сам от такого не отказался. Но большинство были вооружены обычными АК-74М, что и правильно в общем-то.

Минут через пять я дошёл до здания штаба, самого обычного, классического, с застеклённой дежуркой на первом этаже и пустовавшим «Постом № 1», где сейчас не было ни знамени части, ни часового возле него. Интересно, кстати, а эти командные курсы к чему приравниваются? К дивизии? Подошёл к дежурке, спросил у помдежа (целого лейтенанта!), где можно найти Пантелеева. Он послал меня в здание напротив, в учебный корпус инженерной подготовки, где должно было проходить совещание.

Корпус оказался соседним, так что уже через пару минут я поднялся по лестнице на второй этаж и шёл по пустынному, выложенному натертым паркетом коридору на шум голосов. Шума, надо сказать, было много. Я заглянул в огромный класс со сдвинутыми к стенам пособиями и развешанными по стенам плакатами и таблицами. Там было людно, накурено, на сдвинутых столах лежала огромная схема чего-то, скорее всего — территории «Пламени». Какой-то невысокий и очень коренастый, почти квадратный, майор тыкал рукой в карту и говорил:

— Только так! Экономим процентов двадцать стройматериалов, и на случай тревоги людей собрать легче.

Пантелеев тоже был в комнате, но в дискуссии не участвовал, видать, не по его части спор. Увидев мою всунувшуюся в дверь физиономию, на секунду задумался, а потом явно, к моему удивлению, узнал, махнул рукой, мол, «подожди!». Да не вопрос вообще-то, подожду.

Вышел в коридор, присел на подоконнике. Отстегнул с разгрузки рюкзак-однодневку, открыл, заглянул внутрь. Вот он, оранжевый пенопластовый контейнер, в котором хранится причина смерти этого мира. И, может быть, его спасение. Одно из двух. Почему он здесь? Да проще некуда. Я не знаю, кто и о чём думает, мне сложно увидеть мысли другого человека. Пантелеев единственный, кто проявил своё истинное «я», расстреляв тогда члена правительства с охраной. Не думаю, что такой человек, который плевал на всю власть и авторитеты и своей рукой казнил тех, кто бросил свой народ и бежал (не в Кремле же расстрелы были, а в международном аэропорту), способен торгануть той тайной, которую я хочу ему доверить.

А доверить кому-нибудь её надо обязательно. Слишком уж на тоненькой ниточке висит успех всего моего похода. Случайная стычка, засада, что угодно — и образцы оригинального вируса будут утрачены навсегда. А ведь не зря Дегтярёв хранил ДВА контейнера, 2, в скобках — Два. То есть не один. Больше одного. Это один и ещё один. Это — как в ухо кричать и при этом по башке бить: «Не вези один! Оставь второй на хранение у надёжных людей!» А кто у меня надёжный человек, если все мои лучшие друзья едут со мной? Вот и вспомнился мне подполковник Пантелеев.

Он вышел минут через пять, спросил:

— Надумал? К нам прибыли?

— Почти что, товарищ подполковник. Но не совсем. Тут дело такое… если короче, я знаю, кто всю эту беду вокруг начал, кто виноват и что делать, чтобы хоть что-то от этого мира спасти, — выпалил я единым духом.